На дрезденском направлении [Вечерняя Москва, 23 апреля]

РЕКА Нейсе еще недавно была линией фронта. На ее западном обрывистом берегу за песчаной дамбой сидели немецкие пулеметчики и автоматчики, стояли минометы и пушки прямой наводки. Там не было ни одного нашего плацдарма. А сегодня здесь отгремели бои. Через реку прошли стрелки, артиллерия, танки. По свежеоструганным настилам мостов бегут автомашины, тянутся вереницы обозов к местам, куда удаляется багряное зарево пожарищ.
Реку Нейсе советские войска перешагнули стремительно на участке более сорока километров.
Немецкое командование стягивало на этот участок фронта крупные силы пехоты и танков. Оно готовилось к упорной обороне Дрездена. Офицеры призывали солдат умирать, но не отступать от реки Нейсе.
В наших штабах в те дни тщательно разрабатывали оперативные планы. Разведчики добывали все новые и новые сведения. Силезия богата отличными дорогами, но саперы прокладывали новые пути по лесным пущам, строили мосты через безымянные речушки, готовили лодки, понтоны и мосты для Нейсе. Связисты устраивали прочную связь. Войска готовились к переходу и за реку Шпрее.
И вот тишину весеннего утра всколыхнул грохот артиллерийской канонады, возвестившей о начале наступления. Сотни батарей обрушили свой огонь на западный берег Нейсе от ее истоков до устья.
Ударные отряды стрелков уже поплыли через реку в лодках, на плотах, пошли в брод. Саперы начали строить переправы.
За ночь перед боем старшина Нурулла Фазлаев с отрядом саперов нашел в лесу спокойное место, выстроил через Нейсе штурмовой мостик и, оказавшись на вражеском берегу, охранял его до утра. За один час сюда переправился целый стрелковый полк. Тяжелее пришлось взводу лейтенанта Зеленина. Стрелки только что спрыгнули с лодок и начали бои с немцами, а саперы Зеленина стали наводить мост. Немцы обстреливали реку, а затем они перешли в контратаку. Саперы одновременно отражали натиск гитлеровцев и сооружали переправу. И она была наведена в срок. С ударными отрядами стрелков переправлялись артиллеристы, минометчики.
Удары наших подразделений носили внезапный характер. Немцы готовились к отражению танковых атак на участках узлов дорог, а танки двигались через леса, где нет ни одной усовершенствованной дороги. Тяжелые орудия, самоходные пушки, автомашины пошли по лесным чащам, по пескам.
Переправившись через Нейсе, наши части в первый же день наступления ворвались с юга в город Форст и начали очищать его от противника. Форст - один из промышленных центров Бранденбургской провинции, где сосредоточено несколько военных заводов, главным образом артиллерийских. Немцы изрыли город ходами сообщений, забаррикадировали улицы, приготовившись защищать каждый дом. Но наши подразделения захватили Носдорф, расположенный южнее Форста, пробились между прудами, перехватили шоссе, а затем железную дорогу Форст - Коттбус. Другие подразделения двигались также на Коттбус вдоль берлинской автострады. Таким образом, Форст был обойден, а затем занят нашими войсками.
Группы танков, унося на своей броне мотопехоту, расчленяли на куски вражеские войска. Скоро наши части перерезали железную дорогу и шоссе Форст - Герлиц. Противник лишился возможности маневра вдоль линии фронта. Наши подвижные отряды, обходя вражеские опорные пункты, приближались к Шпрее.
Немцы ввели в бой из резерва три танковых дивизии и части мотодивизии и бросили их в контратаки. Сражение между Нейсе и Шпрее развертывалось с возрастающей силой. В течение дня во встречных танковых боях только одно Н-ское соединение уничтожило 30 вражеских танков и самоходных орудий.
Сильные бои вспыхивали в воздухе. Самолеты противника висели над переправами, над узлами дорог, стремились наносить бомбовые удары по боевым порядкам наступающих войск, но и здесь враг несет поражение за поражением. В небе Германии господствует советская авиация. Реку Шпрее подвижные группы танков и пехоты форсировали одновременно на двух участках. Захваченные плацдармы расширялись. К утру следующего дня Шпрее перешагнули основные силы наших войск.
Сильно укрепленный опорный пункт немцев на Шпрее - город Шпремберг наши части взяли в клещи и затем овладели им. Развивая наступление, советские танкисты и пехотинцы оттеснили обескровленные в контратаках полки и дивизии противника в направлении к реке Эльба.
В это же время танкисты, форсировавшие Шпрее, южнее города Коттбус, устремились по лесам вдоль берлинской автострады, затем повернули резко на север, перехватили автостраду, шоссе и железную дорогу, ведущую из Коттбуса на Дрезден. Стремительной атакой с севера был взят город Вейсвассер.
В ту ночь, когда наши танки и пехота выходили на оперативный простор к берегам реки Шпрее, а немцы сосредотачивались на флангах, на их оборону в верховьях реки Нейсе обрушился еще один удар - севернее города Герлиц. Этот город - один из крупных центров немецкой военной промышленности. Здесь сосредоточены авиационный, танковый, артиллерийские заводы. Он также является узлом шести железнодорожных магистралей и двенадцати шоссейных дорог.
Гитлеровцы, предполагая, что имеют дело только с авангардами наших частей, выдвинули навстречу им 60 танков. Завязался ожесточенный встречный бой. Вражеские контратаки следовали одна за другой. На помощь своим танкам противник бросил авиацию. Развернулись бои в воздухе.
После упорных боев был взят город Ниски. Теперь немцы лишились сразу пяти рокадных дорог, которые обеспечивали им маневр вдоль линии фронта. Воспользовавшись этими рокадами, подвижные группы наших танков и артиллерии совершили бросок на юг и, опрокинув вражеские заслоны, захватили опорный пункт Ренгерсдорф.
В ворота прорыва хлынули эскадроны конников и моторизованные батальоны пехоты. Они устремились по автостраде и вдоль нее на город Бауцен. Ударные группы мотопехоты оставили на разгром конникам отрезанные вражеские части, а сами двигались дальше.
На многих рубежах противник стремился остановить наше наступление, бросая в яростные контратаки пехоту и танки, самоходные пушки, батареи штурмовых орудий. Но мощь нашего наступления возрастала с каждым часом. За мотопехотой шли эскадроны конницы, за конницей - стрелки, завершавшие окончательный разгром вражеских опорных пунктов.

В. Шилкин,
спец. корр. ТАСС.
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ.

Высота взята

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ. (Спец. корр. ТАСС). Вражеский пулемет бил с небольшой высотки, где засели немцы. Оттуда же били и автоматчики. Наши бойцы находились на соседней сопке. Огонь противника преградил путь стрелкам. Тогда с двумя бойцами вперед выдвинулся разведчик Виктор Мещеряков. По балке, а затем по перелеску разведчики вышли в тыл к противнику. Высота, которую занимали немцы, осталась позади. Мещеряков и бойцы приготовили гранаты, наметили объекты и по скату поползли на немцев. Старший сержант шел на пулемет, остальные - на автоматчиков. Через несколько минут послышались сильные взрывы. Первыми же двумя гранатами Мещеряков уничтожил немецкий пулемет вместе с его прислугой. Бойцы рассчитались с автоматчиками.
Стрелки ударили на противника с фланга. Остатки гитлеровцев побежали, высота была взята.
Три уничтоженных огневых точки, более 30 истребленных фашистов и несколько пленных - вот боевой счет отважного разведчика за последние дни.

СОЛДАТСКИЕ ДУМЫ. От военного корреспондента «Комсомольской правды» [27 апреля]

В газетах уже много писалось о том особом, непередаваемом чувстве, которое испытывают наши люди, вступившие в Берлин. Ходишь по улицам немецкой столицы, видишь ее дома и все как-то радуешься, что мы, наконец, в Берлине, что заветная мечта свершилась. Подполковник Вечтамов, с которым мы повстречались в одной из берлинских квартир, сказал сегодня:
- Ведь наша дивизия воевала на Кавказе. И мой полк там воевал. Мы взбирались на такие перевалы, куда лошади с вьюками шли 24 часа. Помню, даже там мы не раз мечтали о том дне, когда вступим в Берлин. И вот мы здесь!
Этот полк в 1942 году дрался на перевале Санчаро, преграждая немцам путь к городу Сухуми. Это была настоящая горная война. Пушки перевозились вьюками, в разобранном виде. Разведчики выходили на задание с полным альпинистским снаряжением. В расселинах камней они находили записки туристов, добиравшихся в мирное время до этих мест.
Потом полк воевал в кубанских плавнях. Разведчики отплывали в расположение врага, держась за надутые автомобильные камеры. Потом пошли безбрежные степи Украины. В стеклах биноклей дрожал далекий, ровный, как нитка, горизонт. Потом полк форсировал Днепр у Никополя. Ветераны помнят, как первый десант переправлялся через реку на трех связанных вместе бочках из-под бензина. Дальше - лесные походы в средней Польше, штурм городов-крепостей в Германии. И везде и всюду все та же постепенно приближавшаяся цель: Берлин.
И вот эта цель достигнута, и расчет полковой пушки, укрывшись за стальным щитом, читает приказ Маршала Сталина, который объявляет благодарность войскам, отличившимся в боях за Берлин. Радостно знать это. Радостно думать о том, что сегодня вместе с тобою ликует все Отечество.
В самом деле, чье сердце не дрогнуло от радостного волнения, когда разнеслась эта весть - наши в Берлине! Чья мать не сказала в этот деть, что, наверное, и ее соколик там, потому что только такие молодцы, как он, могли дойти до вражеской столицы. Кто не подумал с гордостью, что и он в той или иной мере помогал достичь этой победы.
Вот стоит полковая пушка, какую всякий видел. Такие пушки целыми колоннами прошли по всем военным дорогам. А если вдуматься, сколько усилий стоило прикатить ее сюда, на берлинскую улицу! Сколько рук работало над металлом, чтобы придать ему эту грозную форму! Сколько людей участвовало в изготовлении снарядов, которыми пушка пробивала себе путь к Берлину!
Да дело и не только в снарядах! Свой труд вложил в дело победы и тот, кто вырастил лошадей для артиллерийской упряжки, и тот, кто ткал сукно для солдатской шинели, и тот, кто делал автоматы для бойцов, и тот, кто изготовлял спички для них. Каждый солдат знает, что все Отечество снаряжало его в этот поход.
Необходимость этого тяжкого похода, осознанная каждым в первый же дань, снова и снова подтверждается здесь, когда мы находимся у цели. Столица гитлеровских палачей окружена каторжными лагерями. По какой бы дороге не ехал к Берлину, встречаешь их на каждом километре, разбросаны всюду и в самом Берлине, среди его страшных развалин.
Сейчас узники, освобожденные нашими бойцами, идут непрерывными колоннами по обе стороны военных дорог прочь от Берлина. Здесь тысячи и тысячи изможденных в неволе русских мужчин и женщин. Вместе с ними идут поляки, чехи, сербы, словаки. Советские войска сбили замок с берлинской тюрьмы. Все славянские народы будут прославлять эти дни! Они спешат, останавливая радостный взгляд на каждом новом верстовом столбе. Никто не перенес столько в эти лихие годы, сколько перенесла Россия!
Идут и идут вчерашние рабы. На спинах, на шапках грязной краской намалеваны номера и какие-то лагерные клейма.
Все торопятся на восток. Поворачиваясь к Берлину, они потрясают кулаками, смеются и плачут от радости и вновь потрясают кулаками, призывая на головы гитлеровцев, еще сидящих в центральных районах города, огонь возмездия. Точно по их призыву, выполняя волю Родины, идут, вливаясь в Берлин, все новые наши части. Заполняя дороги, машины подпирают друг друга бортами. Тягачи тянут тяжелые пушки. На грузовиках - зенитные установки без чехлов.
Немецкие указатели сперва сообщают расстояние до «Ринг-Берлина», потом до «Миттель-Берлина». Тут уже речь идет о центре. А над переполненными дорогами, над опустевшим лагерями с поваленными воротами эшелон за эшелоном летят на Берлин пикирующие бомбардировщики. Освобожденные из плена наши русские девушки считают их девятками - так легче сосчитать. С каждым часом все темнее и темнее становится от распластанных крыльев нашей авиация в центре Берлина. Эти дни Берлин навсегда запомнит. Начав войну на чужой земле, гитлеровцы погибают сегодня среди развалин своей столицы.
Что касается той части города, которая уже занята нашими войсками, то здесь уже спокойно. Немцы начинают вылезать из подвалов и оглядываться вдруг. Но не скоро исчезнет у них условный рефлекс, выработавшийся во время бомбежек: стоит им услышать гул авиационного мотора, как они сразу же бросаются в «бункеры» - подвалы, где у них приготовлены и постели и все необходимое для жизни.
Пригороды пострадали от бомбежек меньше, чем центр. В таких окраинных районах, как Малов, Лихтенраде, Тельтов, большая часть домов сохранилась. Отдаленные эти окраины не отличаются высоким уровнем благоустройства и даже не соединены с центром трамваем. Но чем ближе к Миттель-Берлину, тем больше пустырей. Развалины обычно немцы разбирали. На этих пустырях можно найти ржавые осколки и советских, и американских, и британских бомб.
Впрочем, ещё будет время разобраться во всем этом. А сегодня самая характерная для Берлина черта состоит в том, что здесь, в столице Германии, успешно действуют советские войска. Недаром на одном, наскоро написанном чернилами плакате к суворовским словам «Русские прусских всегда бивали» кто-то прибавил от себя: «Русские в Берлине уже бывали».
Вот опять повели новых немецких пленных. Они из отряда самокатчиков. Их бросили из центра для обороны одного важного квартала. Они должны были удержать этот квартал и… не удержали. Разговариваем с нашими бойцами, отличившимися в этой операции. Все они - и Дмитрий Симанько, и Николай Чмар, и Максим Мазурок, и командир их, гвардии сержант Макаренко, - будучи брошены вперед на танках, показали такую же сноровку и отвагу в уличном бою, какую в свое время показывали их однополчане в боях на горных перевалах Кавказа.
Едва ли история войн знает столь многообразно опытного солдата, как наш. И этим ребятам можно верить, когда они говорят, что вот послали с окраины Берлина по одному письму на Родину, а следующее решили отправлять не иначе, как из центра вражеской столицы, причем обещали близким, что долго скучать в ожидании письма не придется.

С. КРУШИНСКИЙ.
Берлин.

ЕЩЕ КРЕПЧЕ БИТЬ ВРАГА НА МОРЕ [5 мая]

СЕВЕРНЫЙ ФЛОТ, 4 мая. (По телеграфу от корр. «Красного Флота»). Ни на минуту не прекращается суровая, ожесточенная борьба на море. День и ночь корабли Северного флота несут охрану морских коммуникаций, день и ночь выслеживают они подводные лодки противника, отражают их атаки, срывают их замыслы. Как раз накануне Первого Мая вернулся на базу корабль капитана 3 ранга Гончара. Экипаж потопил во время похода немецкую подводную лодку.
Первомайский приказ Верховного Главнокомандующего экипаж корабля встретил с огромным энтузиазмом.
- Наши знания и наша жизнь принадлежат Родине, - заявил старший лейтенант Бабий, - и мы не остановимся ни перед чем, чтобы еще крепче бить врага на море.
На корабле Н. приказ № 20 Верховного Главнокомандующего был после торжественного подъема флага зачитан всему личному составу. Каждое слово этого приказа победы было выслушано с чувством огромной радости и гордости за наш великий советский народ-победитель.
- В дни сталинградских боев, - заявил капитан 3 ранга Стопула, - я был на Волжской флотилии. Но даже в это исключительно трудное время нас, военных моряков, как и всех советских людей, не покидала уверенность, что мы разгромим Германию. И этот великий момент наступил. Радостно сознавать себя сыном могучей советской Родины, великого советского народа, спасшего человечество от ужасов фашистского рабства.

// Труд. - 1945. - 6 мая.

В Берлине [Горьковская коммуна, 6 мая]

На Унтер ден Линден, из Шарлоттенштрассе выходит нескончаемая колонна пленных - несколько тысяч человек. Пленных сопровождают автоматчики во главе со старшим сержантом.
Пленных все больше и больше. Их ведут тысячными колоннами. Гитлеровские солдаты пугливо выбираются сами из подвалов, из туннелей метро, из развалин домов, поднимая кверху руки, пристраиваются к колоннам, либо, нацепив на палку белый платок или полотенце, подходят к первому встречному советскому офицеру и просят отправить их в плен. Пленные заполняют все магистрали, ведущие из центра германской столицы в армейские тылы. На улицах, у подъездов и подворотен стоят берлинцы - старики, женщины, подростки. Они смотрят на пленных. Некоторые из них рады, и то и дело можно слышать, как берлинцы говорят:
- Наконец-то война в городе прекратилась!
Группа наших офицеров решила осмотреть уцелевшую часть здания рейхстага, бойницы в окнах, пулеметы, фаустпатроны, загаженные коридоры и вестибюли, комнаты канцелярии, изуродованный зал заседаний, в котором лакеи-депутаты собирались, чтобы прослушать очередную речь бесноватого Гитлера. В одной из канцелярских комнат пришедшие обнаружили сидевшего за столом пожилого человека.
- Кто вы?
- Служащий рейхстага, Карл Нейфель.
- Что вы делаете?
- Подшиваю бумаги.
- Идите домой.
- Слушаюсь. Но я прошу господ офицеров написать мне справку, что я до самого прихода русских войск был на своем месте и подшивал бумаги.
На Йоркштрассе одна наша часть нашла большой склад продовольствия. Прибежавший на стук заведующий складом, дородный немец с седым ежиком волос на маленькой голове, угодливо подал ключи к сказал:
- Прошу вас, господин офицер, возьмите. Я имею еще один склад в соседнем подвале - это ключи от него. Я только прошу расписаться в моих книгах.
- Что? В каких книгах? - удивился наш офицер.
- В учетных книгах, - ответил немец, - иначе я не смогу закрыть баланс, и правила будут нарушены.
Продовольственных складов в Берлине много. В них - мука, консервы, мороженое мясо. А на улицах и плацах толпятся женщины и дети в поисках пищи.
Я спросил у одного старика, почему берлинцы голодали, хотя в городе было много складов, наполненных съестными запасами. Старик оглянулся по сторонам, подошел ко мне вплотную и тихо, почти шепотом, сказал:
- Склады были только для эсэс.
Жаль, что нет сейчас в Берлине делегатов от шахтеров Подмосковного угольного бассейна, от научных работников Урала, от лесорубов Бурят-Монголии. Они бы порадовались сами и привезли замечательные вести своим землякам. В центре германской столицы, на берегу Шпрее, Тиргартена стоят недавно вышедшие из победного боя танки. На башнях, рядом с номерами машин, под красными звездами красуются надписи: «Лесоруб Бурят-Монголии», «От шахтеров Мосбасса», «От научных работников Урала». Они построены на трудовые рубли, отданные советскими патриотами в помощь Красной Армии. Пилоставы из Забайкальской тайги, забойщики Щекинского рудника, свердловские, тагильские конструкторы могут гордиться: и они участвовали в завоевании Берлина, как участвовала в этой исторической победе вся наша страна.
...Вот свежие могильные холмы, заботливо прибранные, обсаженные яркими цветами. Над одними могилами пирамиды, обтянутые красным кумачом с пятиконечными звездами наверху. Над другими - мраморные или гранитные плиты с нарисованными, либо высеченными надписями. На гранитной полированной глыбе, венчающей первую могилу, значится: «Гвардии сержанты Петренко, Кулдашев, гвардии рядовые Абыякий, Нагоркин, Касимов. 29 апреля 1945 года. Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины». На другой плите слова: «Гвардии лейтенант Гоцуляк Иван Степанович, 1917 года рождения, погиб 29 апреля 1945 года». Эти советские воины немного не дожили до победы. Но без их благородной жертвы не было бы и победы.
На здании рейхстага и над Бранденбургскими воротам развеваются алые знамена нашей победы. Из окон и с балконов домов свешиваются белые флаги. На перекрестках неутомимо управляют движением регулировщицы, бойцы прибивают к столбам таблички с названиями улиц и указатели. Берлинцы очищают мостовые и тротуары от обломков кирпича и других следов недавнего сражения.
Настает вечер.
Из углового здания сквозь окна доносятся дружные крики «ура». Там только что закончился митинг бойцов и офицеров - представителей двух фронтов. Два лейтенанта, столкнувшись в темноте, вдруг начинают обниматься. Один с 1-го Белорусского фронта, другой - с 1-го Украинского.
- Зайди, Миша, непременно зайди, - приглашает высокий артиллерист, - мы рядом живем.
Ответные слова заглушает песня. Чей-то тенорок старательно выводит: «Вниз по Волге реке»…

П.Никитич.
Берлин, 4 мая. (Спецкор. ТАСС).

ПОСЛЕ БЕРЛИНА. От военного корреспондента «Комсомольской правды» [8 мая]

Мы видели воинскую часть, выходившую из Берлина после победных боев. Это было зрелище незабываемое. Ни один русский человек не мог бы остаться равнодушным к нему...
Кони, еще вчера стоявшие где-нибудь в нижнем этаже полуразвалившегося дома (их прятали за каменные стены от мин), сегодня, пофыркивая, цокая копытами по асфальту, бойко шли краем шоссе; брички с ладно подогнанной кладью негромко побрякивали. Это были русские парные брички, прошедшие невесть какие пути по России и за границей. Не раз уже линявшие и теперь вновь покрашенные в зеленый, военный, цвет шли грузовики, за ними - пушки с чехлами на стволах. Все это как будто уже было видано прежде, и в то же время было в этом что-то новое, только теперь явившееся на свет. Что же?
Стоило вглядеться в лица ехавших солдат и офицеров, стоило прислушаться к их разговорам, и это открывалось: ехали и шли победители Берлина, люди, знавшие, что уже ничего нет в Германии, чего они не могли бы осилить, видевшие своими глазами крах германской столицы, видевшие у своих ног ее оружие, ее укрепления.
Многое увидел и понял русский воин среди развалин Берлина. Лестницы и комнаты рейхстага были усыпаны игральными картами, пустыми консервными банками, стреляными гильзами. Под конец борьбы здание рейхстага было превращено немцами в последний бастион обороны. А ведь когда-то здесь в истерических речах находила выражение злая воля всей Германии, намеревавшейся покорить весь мир. На винтовой лестнице, поднимавшейся внутри колонны Победы, мы видели телефонные провода. На этой колонне немцы устроили свой наблюдательный пункт! А давно ли перед ней маршировали германские войска, направлявшиеся на штурм Сталинграда?
И эта колонна, и рейхстаг, и весь Берлин в целом терпели поражения от нашего оружия во многих битвах, начиная от Москвы от Волги. Сначала Берлин был обесславлен и измотан как центр германского империализма, а теперь он разгромлен и как военный объект. Мы видели, как по «Аллее побед» шли, выбираясь из метрополитена, раненые немцы: они шли сдаваться в плен, ехали на ручных тележках - ехали и жевали хлеб, поданный русскими солдатами. Все это видели тысячи наших солдат и офицеров, знает же это все наше войско.
Стоя в подъезде рейхстага, один рядовой солдат говорил другому:
- Подумай, я в Берлине! Ты веришь мне? Я в Сталинграде дрался - подумать только... Ты не поддакивай, а подумай: не то, чтобы мой полк, а я сам, вот этими именно руками там дрался!
С самого начала войны мы шли к Берлину. Ополченцы Москвы, расставаясь на пригородной станции, говорили друг другу: «В Берлине встретимся». И когда в самом деле встретились в германской столице войска двух наших фронтов, раздавшиеся здесь крики «ура» отдались в сердце каждого солдата...
И вот мы увидели часть, оставлявшую поле недавней битвы. Обновленная сила играла в крови наших солдат. Они сидели с винтовками и автоматами на коленях, в обычных позах, они говорили о простых вещах - о табаке, о письмах с Родины, но в каждом слове звучала эта возросшая уверенность в своем превосходстве над врагом. После Берлина наше войско стало еще сильней - вот в чем дело!
Противник же стал слабее не только потому, что он лишился части своих сил. Каждая оставшаяся дивизия, каждый солдат германской армии поняли подавляющее превосходство над ними наших дивизий и солдат. Уже после капитуляции германской столицы войска 1-го Украинского фронта покончили с германской группировкой в лесах южнее Берлина. Эта группировка, окруженная в апреле на западном берегу Шпрее, севернее Коттбуса, пыталась двинуться с востока на запад и перерезать наши дороги, но была рассечена на куски и частью истреблена, частью взята в плен. Мы проехали эти леса. Тысячи солдат в зеленых мундирах нашли там могилу, тысячи и тысячи их шли в плен, в наш тыл, порой без всякой охраны, со своими офицерами, со своими врачами.
Их останавливали наши регулировщицы, они растаскивали с дороги битые, сожженные в бою машины и шли дальше. Они хотели одного: добраться до лагеря военнопленных, так как всякое сопротивление, всякое уклонение от этой судьбы стало для них, очевидно, бессмыслицей.
Когда над рейхстагом взвилось наше знамя победы, тень его упала и на Бреславль, и на Дрезден, и на эти леса. Не каждый плод сбивают с дерева палкой, - бывают такие потрясающие удары, от которых сразу же падают и близко висящие плоды. Сравнение это невольно приходит на ум сегодня, когда гарнизон города Бреславль прекратил сопротивление.
На крепость Бреславль опиралась когда-то германская оборона на Одере. Эта крепость была нами окружена и потеряла всякое значение, а ее гарнизон был ослаблен в уличных боях, и оттеснен со всех сторон к центру города. Если он еще держался, то лишь, благодаря особо благоприятным условиям, какие дают для обороны условия этого огромного города, обладающего большим количеством заводов, изрезанного каналами и полностью принесенного в жертву безумной затее - противостоять нашей силе.
Гитлеровское командование обрекло на уничтожение и памятники старины и все заводы. Оно обрекло на всевозможные мучения жителей Бреславля, но хотело во что бы то ни стало удержаться здесь.
Наши успехи в этом городе и падение Берлина показали, что удержать город, осажденный советскими войсками, невозможно. Тогда германское командование прибегло к последнему трюку - оно задумало вывести гарнизон из окружения и присоединить его к своим силам, еще обороняющимся на южной окраине Германии.
Солдатам был выдан трехдневный паек, и... в первую же ночь до двухсот немцев перебежало на нашу сторону. Перебежчики сказали, что они не верят в возможность разорвать русское кольцо. Наши части не замедлили напомнить и остальным немцам, что эта дикая затея не имеет шансов на успех. Последовали новые точные удары нашей артиллерии и смелые атаки пехоты.
Командование гарнизона Бреславля поняло, что и попытки прорваться и дальнейшее сопротивление ни к чему не приведут...
И вот гарнизон Бреславля во главе с комендантом крепости генералом от инфантерии фон Нигоф и его штабом прекратил сопротивление, сложил оружие и сдался в плен. В пяти направлениях потянулись из Бреславля колонны немцев. В назначенных местах они складывали оружие и шли дальше шеренгами по четыре со штабами во главе. Милостью победителей офицерам были оставлены холодное оружие и ордена.
После долгих дней осады наши пушки, наконец, замолчали, и наши солдаты отряхнули со своих гимнастерок каменную пыль. Тотчас наши подвижные отряды направились в центр города для наведения порядка. Наши врачи, как того требуют гуманные традиции русского войска, приступили к оказанию помощи раненым солдатам и офицерам противника. По предварительным данным, в госпиталях, разбросанных по всему городу, их наберется до 8 тысяч. К 19 часам 7 мая наши войска взяли в плен в городе Бреславле более 40 тысяч немецких солдат и офицеров.
Ожесточение битвы, кипевшей в Бреславле все эти дни, особенно явственно ощущаешь сейчас, когда проезжаешь по улицам центра города. Если на окраинах есть дома с выбитыми окнами, если площадь Гинденбурга окружена обгоревшими коробками домов, то дальше к центру мы видим, что и стены зданий разбиты. Последний пояс немецкой обороны - это пояс сплошных слившихся воедино развалин. Здесь не разобрать, где кончается один дом и начинается другой. Наши воины силой своего оружия доказали на этих рубежах противнику свое превосходство.
Крупнейший промышленный город Германии, центр Силезии, узел магистральных и шоссейных дорог, наземных и воздушных линий связи, занят нашими войсками. Со взятием Бреславля советские части закончили полное очищение от противника судоходного Одера. Наши саперы уже опускают шлюзы, чтобы поднять горизонт воды в реке.

С. КРУШИНСКИЙ.
1-й УКРАИНСКИЙ ФРОНТ, 7 мая, (По телеграфу).

Здравствуй, Победа! [Ленинградская правда, 9 мая]

Город ждал этой вести. Днём 8 мая у репродукторов на Невском, Литейном, на Большом проспекте Петроградской стороны Васильевского острова, на Лесном проспекте, улице Стачек собирались люди и настороженно вслушивались: не даёт ли Москва позывные?
А к вечеру, когда пошли приказы, напряжение возросло. Ждали того, что пришло позже - известия о конце войны. О полной безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии. О том, что настал долгожданный день всенародной победы нашей.
В 2 часа 10 минут 9 мая радио разбудило ленинградцев, как разбудило оно всю нашу страну, весь мир. С улицы было видно, как в окнах один за другим зажигались огни, слышен был шум распахивающих окон. Радостные крики «ура!» неслись из каждого этажа, каждого дома.
Нет, люди не в силах были остаться в одиночестве в эти счастливейшие минуты. Они стучались к соседям, спускались вниз под ворота, выходили на улицы.
Едва ли не первый, пожалуй, самый короткий, митинг возник на углу Невского и Садовой. Трамвайная вышка мастера Павлова исправляла повреждение контактной сети, и все пять человек, входящих в бригаду, - сам Павлов, потерявший ногу на Ленинградском фронте, бригадир Епихина, муж которой сражался в Германии, молодые рабочие монтеры Алексеев и Гутник, бессменный шофер Кузнецов - радостно поздравляли и обнимали друг друга. Здесь прозвучали слова благодарности родному и великому Сталину. В блокаду эта бригада во время обстрелов и бомбежек мчалась к месту аварии - прямо в огонь. И то, что весть об окончании войны застала их на посту, расценивалось каждым членом бригады как большая награда. К вышке подходили пока еще немногие прохожие, поздравляли, как самых близких, работавших здесь, и, подпевая бравурному маршу, шли по Невскому, который все больше и больше наполнялся людьми в этой небывалой ночной демонстрации. Слово победа, возникнув ночью, уже не покидало проспекта в это утро.
Он много видел горя, Невский. Мы помним его занесенным сугробами. Мы помним перекрёсток, озарённый пожаром Гостиного двора, помним снаряды, рвавшиеся на трамвайных остановках, кровь наших людей на асфальте. Помним и не забудем. Эта кровь не пропала даром. Город-герой вложил свой вклад в общее дело победы. Он выстоял, накопил силы и, сокрушая врага, рванулся вперед, по пути от Невы до Шпрее, до Эльбы. Сознание выполненного долга делает ленинградцев, людей, ковавших победу вместе, с фронтом, сегодня счастливыми.
Мы знали с детства и верили, став взрослыми, что, когда над сворой псов и палачей грянет великий гром, - для нас солнце будет сиять огнем своих лучей.
И солнце взошло. К пяти утра на улицах, уже украшенных флагами, было полно народа. Кто, не дожидаясь трамвая, бежит на свой завод, кто - к друзьям, а кто просто потому, что нет никакой возможности в такое утро, в такой день высидеть дома.
Над городом занялась заря. Это заря дня всенародной победы. Ленинград встречает ее не как гостью. Она заслужена, завоевана. Она наша по праву. И город говорит в это утро, необычное, радостное, счастливое, сияющее:
- Здравствуй, Победа! Здравствуй, желанная!

Л. НИКОЛЬСКИЙ

Подписание акта о капитуляции [Горьковская коммуна, 10 мая]

БЕРЛИН, 8 мая. (ТАСС). Пройдут года, десятилетия, столетия. День 8 мая 1945 года свободолюбивые народы мира будут вечно помнить и чтить как дату торжества справедливости, как дату победы над гитлеровской Германией.
Берлин. Яркий солнечный день, летний, жаркий. На Темпельгофском аэродроме с сетью бетонированных дорожек, откуда совсем недавно поднимались самолеты со свастикой, сейчас сверкают советские истребители. Немецкие самолеты лежат сейчас в грудах металлического лома, в разбитых ангарах. Один за другим поднимаются в небо истребители. Их ведет майор Тюлькин. У летчиков-истребителей почетная задача - встретить в небе самолеты, которые должны прибыть сюда с делегацией Верховного Главнокомандования экспедиционных сил союзников.
Ветер колышет государственные флаги Советского Союза, США и Великобритании. Прибытие делегации ожидается к 14 часам. В 13 часов 50 минут с запада доносится приглушенный гул моторов. Вскоре появляются два «Дугласа». Затем приближается третий. Они делают круги над аэродромом, над Берлином и снижаются для посадки. В 13 часов 58 минут колеса первой машины чертили по земле Берлинского аэродрома. Серебристый «Дуглас» останавливается на бетонированной дорожке. Открываются двери и из кабины выходит представитель Верховного Командования экспедиционных сил союзников Главный Маршал авиации Теддер, за ним спускается командующий стратегическими воздушными силами США генерал Спаатс, командующий военно-морскими силами союзников в Европе адмирал Гарольд Бэрроу.
Потом приземляются и два других самолета с остальными делегатами и представителями прессы. Встречать только что прибывших подходят представители советского командования - генерал армии Соколовский, генерал-полковник Берзарин, генерал-лейтенант Боков. Выстраивается почетный караул. Впереди знамена СССР, США и Великобритании. Оркестр исполняет американский, английский и советский гимны. Полковник Лебедев рапортует главному маршалу авиации Теддеру о том, что почетный караул построен. Глава делегации вместе с прибывшими обходит почетный караул. Этим парадом, говорит Теддер, нам оказана большая честь. В ответ в честь победы гремит над Берлином красноармейское «ура».
Приходит четвертый «Дуглас». В нем доставлены в Берлин представители командования разгромленной немецкой армии. Вот в сопровождении американских офицеров проходит фельдмаршал Кейтель, генерал-адмирал Ганс Фридебург, генерал-полковник Штумпф. Немцев проводят к автомашинам.
У микрофона выступает Главный Маршал авиации Теддер. Он говорит, что является уполномоченным главнокомандующего Эйзенхауэра. Он очень рад приветствовать советских маршалов и генералов, а также войска Красной Армии и особенно рад потому, что он их приветствует именно в Берлине. Союзники на западе и востоке, сказал он, в результате сотрудничества проделали колоссальную работу.
Союзные делегации и представители советского командования садятся в автомашины. Через весь город они следуют в пригород Карлсхорст. В 14 часов 40 минут на аэродром прибывает из Парижа французская делегация во главе с генералом Делатр де Тассиньи.

БЕРЛИН, 8 мая. (ТАСС). Через полчаса после прибытия самолетов Главный Маршал авиации Теддер нанес визит Маршалу Советского Союза Жукову. Теддер поздравил Маршала Жукова с победой и передал ему белое шелковое знамя с вышитой эмблемой объединенных сил. Маршал Советского Союза Жуков в свою очередь поздравил представителей Союзного Командования. Маршала Жукова также посетил и поздравил с победой над фашистской Германией Главнокомандующий французской армией генерал Делатр де Тассиньи. Поздравляя Красную Армию от имени де Голля и французского народа, он оказал, что русский народ своей борьбой оказал большую помощь в освобождении Франции. После этого у Маршалл Жукова состоялась личная беседа с Главным Маршалом авиации Теддером.
Историческое событие, которое должно свершиться и которого все ждут, должно произойти в сером доме, на углу улиц Цвизелерштрассе и Райнштайнштрассе, где помещалось берлинское военно-инженерное училище. В большом двухсветовом зале - строгая обстановка. Для участников конференции приготовлены длинные столы. Четыре национальных флага - СССР, США, Великобритании и Франции украшают зал.
Глубокий вечер. В зал входят Маршал Советского Союза Жуков, Главный Маршал авиации Теддер. За ними следуют к своим местам остальные представители союзных государств, члены делегаций. Кресла, стоящие под национальным» флагами, занимают Маршал Советского Союза Жуков, Теддер, Спаатс, Вышинский, Бэрроу, Делатр де Тассиньи. Центральный стол занимают представители союзных держав - генералы Красной Армии, командовавшие частями, овладевшими Берлином. За столом прессы - советские и иностранные журналисты. Один стол пока пуст. Маршал Советского Союза Жуков обращается к присутствующим:
- Господа, - говорит Маршал, - мы собрались здесь: по уполномочию Верховного Главнокомандования Красной Армии - заместитель Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза Жуков, по уполномочию Верховного Главнокомандования экспедиционных сил союзников - Главный Маршал авиации Теддер; здесь также присутствуют генерал-полковник американской армии Спаатс, от французской армии Делатр де Тассиньи - принять условия безоговорочной капитуляция от командования вооруженных сил Германии. Я предлагаю приступить к работе и пригласить сюда уполномоченных германского командования.
Затем Маршал отдает приказание:
- Пригласите сюда представителей немецкого верховного главнокомандования для принятия условий безоговорочной капитуляции.
В зал входят генерал-фельдмаршал германской армии Кейтель, генерал-адмирал Фридебург, генерал-полковник Штумпф в сопровождении адъютантов. В абсолютной тишине фельдмаршал Кейтель вместе с сопровождающими его занимают приготовленные для представителей немецкого командования места.
Снова говорит Маршал Жуков:
- Господа, сейчас предстоит подписание акта безоговорочной капитуляции. Я обращаюсь к представителям германского верховного главнокомандования с вопросами, имеют ли они на руках акт, познакомились ли с ним, согласны ли представители германского командования подписать этот акт? С этими же вопросами к представителям командования немецкой армии обращается Главный Маршал авиации Теддер. Ответа ждут все собравшиеся. Тишина.
- Да, я согласен, - тихо произносит генерал-фельдмаршал немецкой армии Кейтель и передает Маршалу Жукову документ главной ставки, подписанный гросс-адмиралом Дениц, уполномочивающий Кейтеля, как шефа командования вооруженными силами и одновременно как командующего армии, фон-Фридебург - как командующего военно-морскими силами, Штумпф - как представителя воздушных сил - подписать акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил перед Верховным Главнокомандованием Советскими вооруженными силами и Командованием Союзных экспедиционных сил. Необходимые формальности соблюдены. Маршал Жуков предлагает уполномоченным верховного командования германской армии подойти к столу и подписать акт. Один за другим Кейтель, Фридебург и Штумпф подписывают акт.
Объективы фотоаппаратов и пленка кинокамеры запечатлевают это событие.
Акт подписан. Германия безоговорочно капитулировала. Один экземпляр акта, составленного на трех языках, вручается фельдмаршалу Кейтель. Маршал Советского Жуков объявляет: Немецкая делегация может удалиться.

Б.Афанасьев.
К.Сухин.

Не конца нашей радости [Труд, 10 мая]

СВЕРДЛОВСК, 9 мая. (Корр. «Труда»). В этот ранний предрассветный час улицы и площади Свердловска наполнились народом. Затаив дыхание, люди, собравшиеся у репродукторов, слушали долгожданную весть о победоносном завершении великой Отечественной войны.
В 8 часов утра на площади имени Первой Пятилетки начался митинг работников Уралмаша и завода имени Сталина. Работники пришли вместе с семьями. На митинг собралось более 35 тысяч человек.
С волнующими речами выступили директор Уралмашзавода Герой Социалистического Труда т. Музруков, стахановцы тт. Овсяник и Заболуев. Участники митинга с огромным воодушевлением приняли письмо товарищу Сталину.
Гремят овации. В воздух взлетают ракеты. Из заводских ворот на площадь выходят самоходные артиллерийские орудия, танки. Грозным строем проносятся они по площади. Множество таких машин дали уралмашевцы фронту. Эти боевые машины громили врага под Москвой и Сталинградом, прошли весь победный путь от Волги до Берлина.
Митинги прошли на всех заводах, в учреждениях, в учебных заведениях Свердловска. Город охвачен радостным ликованием. На площадях гремят оркестры, танцует молодежь. Полощутся красные флаги. На станках, сталеплавильных печах - огромные надписи: «Победа!»

*

СЕРОВ, 9 мая. (Корр. «Труда»). На площади собрались десятки тысяч металлургов. Эта люди снабжали военную промышленность качественной сталью, изо дня в день увеличивая выпуск продукции, осваивая новые марки металла.
С волнующей речью выступил брат героя, именем которого назван город. Начальник смены металлургического завода т. Серов сказал:
- Нет у меня слов, чтобы выразить всю нашу радость. Не зря мы работали, не зря ночей не досыпали, друзья мои! Хорошую сталь давали для фронта. И сегодня нет конца нашей радости. Спасибо Красной Армии! Спасибо родному Сталину!

*

КАМЕНСК-УРАЛЬСКИЙ, 9 мая. (Корр. «Труда»). В дни войны город превратился в мощный арсенал. Каменск-уральские алюминщики немало потрудились для фронта. Сегодня они восторженно празднуют победу.
Во всех цехах Уральского алюминиевого завода, Красногорской ТЭЦ, на всех стройках состоялись многолюдные митинги. Коллектив завода поклялся добывать больше алюминия для оборонной промышленности и народного хозяйства.

*

Многотысячные митинги и массовые демонстрации состоялись в Нижнем Тагиле, Первоуральске, на Богословских угольных копях, Северо-уральских бокситовых рудниках, в Алапаевске, Кушве, в тайге - на строительстве завода. Во всех уголках Урала труженики могучего арсенала Красной Армии торжествуют великую победу.

Праздник на 69-й параллели [11 мая]

СЕВЕРНЫЙ ФЛОТ, 10 мая. (По телеграфу от корр. «Красного флота»). Главная база Северного флота город Полярное - Севастополь 69-й параллели, - как часто зовут его военные моряки, выглядит празднично, как никогда. По всем улицам протянуты яркие гирлянды флагов расцвечивания. Над зданием штаба флота гордо реет большой военно-морской флаг. У причалов и на рейде - множество празднично украшенных кораблей. Всюду красные флаги, транспаранты, лозунги.
Утром к пирсу, от которого так часто снимались корабли в боевой поход, начали стягиваться стройные колонны военных моряков. Здесь подводники, катерники, команды кораблей, части береговой обороны. Идет и гражданское население Полярного - люди, чей самоотверженный труд помогал североморцам воевать и одерживать победы над врагом.
В полдень на пирсе появились командующий Северным флотом адмирал Головко и вице-адмирал Николаев. Командующий флотом обошел ряды военных моряков, здороваясь с ними. Затем начался торжественный митинг, посвященный победоносному завершению Великой Отечественной войны.
- В наших рядах, - раздается голос адмирала Головко, - отсутствуют многие боевые товарищи, сложившие свои головы за этот час торжества, за дело победы, за нашу Родину, за наш народ. Их кровью навеки освящены наши знамена. Лучшим памятником им является вот этот час торжества, час великой победы. Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!
- Северный флот, - продолжает адмирал Головко, - за время войны с честью выполнил задачи, возлагавшиеся на него. Я, как ваш командующий, горжусь вашим мужеством, боевым мастерством и преданностью Родине. Мы можем смело смотреть в глаза советскому народу, матери-Отчизне: мы выполнили свой воинский долг.
Великий Сталин привел наш народ к победе. Слава нашему великому Сталину, слава нашему советскому народу, слава Красной Армии и Военно-Морскому Флоту, слава нашему Северному флоту! Да здравствует победа Советского Союза!
Над пирсом разносится громкое краснофлотское «ура».
Затем слово предоставляется главе британской военно-морской миссии на Севере СССР контр-адмиралу Эджертон.
- Я считаю большой честью для себя, - сказал в своей речи контр-адмирал Эджертон, - выступить здесь перед воинами союзной армии в торжественный день победы над нацистской Германией. Германия приведена в покорность и находится у наших ног. Я искренне верю, что дружба между нашими нациями, которая привела к нашей победе, будет вечной.
Затем выступают Герой Советского Союза гвардии капитан 2 ранга Щедрин, контр-адмирал Михайлов, разведчик главный старшина Бабиков, старший краснофлотец Козий, капитан 2 ранга Петров и председатель исполкома горсовета города Полярного т. Тимофеев.
Закрывая митинг, вице-адмирал Николаев провозгласил «ура» в честь великой победы светского народа над гитлеровской Германией, в честь непобедимого Советского Союза, в честь вождя народов товарища Сталина.
Моряки торжественно праздновали День Победы. Они напряженно вслушивались в радиопередачи, ожидая новых вестей из Москвы. Музыка и гулянье прекратилось, когда диктор объявил о выступлении товарища Сталина.
- Товарищи! Соотечественники и соотечественницы!
Наступила благоговейная тишина. С огромным вниманием выслушали североморцы обращение товарища Сталина к народу. Этот день никогда не изгладится из памяти моряков - День Победы и Счастья.